Гробницы Атуана - Страница 17

Хозяева Архи съели тех трех. Почему они не съели этого?

Чего они ждут?

Если бы их руки вновь обрели силу и к ним снова вернулся дар речи…

– Прочь! Прочь! Изыди! – во всю мощь своих легких пронзительно закричала Арха. Эхо загрохотало в ответ, как бы раздвигая тьму, удивленное лицо грабителя повернулось к ней и на мгновение глаза их встретились. Свет тут же погас. Великолепие исчезло. Остались тьма и тишина.

Способность мыслить вернулась к Архе. Чары света отпустили ее.

Должно быть, человек пришел сюда через дверь в красной скале, Дверь Узников, и постарается выйти через нее же. Легко и тихо, как мягкокрылая сова, Арха пробежала вдоль стены пещеры до низкого коридора, ведущего к двери, открывающейся только внутрь, и остановилась в начале туннеля. Не чувствовалось никакого движения воздуха – значит, человек захлопнул дверь. Если он вошел в тот туннель, то сам загнал себя в ловушку.

Но его не было в туннеле, иначе Арха услышала бы его дыхание, почувствовала тепло и биение его жизни. Никого не было в туннеле… Арха прислушалась. Куда же он исчез?

Тьма, как тугая повязка, давила на глаза. Возможность увидеть Подземелье не просто смутила Арху – она потрясла ее. Она знала Подземелье как место, где можно ориентироваться по слуху и осязанию, по дуновению холодного ветра во тьме, как тайну, навеки покрытую мраком. Она увидела его, и загадочность уступила место… нет, не ужасу, но чувству красоты, более таинственному, чем сама тьма.

Мучимая неуверенностью в себе, Арха медленно пошла ко второму туннелю слева, входу в Лабиринт. Там она остановилась и прислушалась еще раз.

Уши поведали ей не больше, чем глаза. Но прикоснувшись рукой к стене, Арха почувствовала слабую ее дрожь, а дуновение затхлого промозглого воздуха донесло до нее неуместный здесь запах – запах дикого шалфея, растущего только на холмах под открытым небом.

Следуя за запахом, Арха медленно и бесшумно пошла вниз по туннелю.

Примерно через сотню шагов она услышала его. Он двигался почти так же тихо, как и она, но не так уверенно. Арха услышала слабый шорох, словно человек споткнулся обо что-то, но тут же восстановил равновесие. Больше ничего. Помедлив, Арха снова двинулась вперед, едва касаясь стены кончиками пальцев правой руки, пока они, наконец, не наткнулись на круглый металлический прут. Она остановилась и, встав на цыпочки, почти у самого потолка нащупала ржавую железную рукоятку. Собрав все силы, Арха рванула рукоятку вниз.

Раздался оглушительный скрежет, а за ним – не менее громкий удар. Во все стороны брызнули голубые искры. Многократно повторенное эхо, накладываясь друг на друга, унеслось в туннель. Арха нащупала изъеденную временем поверхность железной, перегородившей путь двери, и облегченно вздохнула.

Она вышла в подземелье под Монументами и, касаясь правой рукой стены, направилась к люку, ведущему в Тронный Зал. Она не торопилась, но продолжала двигаться бесшумно, хотя нужда в этом отпала. Арха поймала своего грабителя. Дверь отрезала ему единственный выход из Лабиринта, и открыть ее можно было только со стороны Подземелья.

Человек остался во тьме и никогда не сможет выбраться на поверхность.

Шествуя медленно и гордо, Арха прошла мимо Трона в зал с колоннами. Там, у бронзовой чаши на высоком треножнике, в которой тлела горсть угольев, она повернула и подошла к семи ступеням, ведущим к трону. На самой нижней из них она преклонила колени и коснулась лбом холодного пыльного камня, на котором там и сям валялись мышиные кости, сброшенные сюда совами-охотниками.

– Простите меня за то, что я видела как рассеялась ваша тьма, – сказала Арха, не разжимая губ. – Простите за то, что я стала свидетельницей насилия над вашими Гробницами. Вы будете отмщены! О, Хозяева! Смерть отдаст его вам, и дух его никогда не возродится!

Но во время молитвы перед мысленным взором Архи снова встало дрожащее сияние освещенного Подземелья – жизнь на месте смерти, и не праведный ужас горел в ее душе, не ненависть к грабителю, а только бесконечное изумление…

– Что сказать Кессил? – спросила себя Арха, выходя из храма и поплотнее запахивая теплый плащ от холодного зимнего ветра. Ничего… Пока ничего… Я – Хозяйка Лабиринта. Это дело не имеет никакого отношения к Божественному Королю и его храму. Я расскажу ей обо всем, когда грабитель умрет. Может быть… Какую смерть избрать для него? Нужно попросить Кессил присутствовать при казни… Она так любит смотреть на умирающих… Что он там искал? Он, должно быть, сумасшедший. И как он ухитрился проникнуть вниз? Ключи к дверям есть только у меня и у Кессил. Он, наверное, вошел через дверь у красного камня. Только волшебник мог открыть ее. Волшебник…

Арха остановилась, хотя ветер чуть не сбивал ее с ног.

«Да, он – волшебник, колдун с Внутренних островов и ищет он сломанный амулет Эррет-Акбе!»

И было в этой мысли столько потрясающего величия, что Арху бросило в жар на пронизывающем ветру. Она громко рассмеялась. Место вокруг нее и пустыня вокруг Места – все было погружено во тьму и тишину. Ни огонька не было видно в окнах Большого Дома, и только ветер стонал, неся на своих крыльях крошечные невидимые снежинки.

«Если он волшебством смог открыть дверь в красной скале, то откроет и любую другую, а потом сбежит».

Эта мысль бросила ее в холод, но не убедила. Безымянные позволили ему войти. А почему бы и нет? Какой от него вред? Какой вред от грабителя, который не может покинуть место преступления? Маг должно быть обладал силой, и, судя по всему, силой немалой, если смог зайти так далеко. Но дальше ему не пройти, ибо что такое его сила против воли Безымянных, против их Гробниц, против Владык, чей Трон пуст?